| На основную страницу |Перевод отрывка из книги 'The life of Sariputta', скомпилированной на основе палийских текстов тхерой Нянапоника.
Оригинал на английском: http://www.accesstoinsight.org/lib/bps/wheels/wheel090.html
Copyright © 1987 Buddhist Publication Society
Только для бесплатного распространения
Поклон Всеистиннопробужденному!
...
Там Сарипутта, Полководец Учения, выразил почтение Благословенному и отправился к месту, где он проводил день. Когда его собственные ученики поприветствовали его, а затем ушли, он подмел вокруг и расстелил кожаный коврик. Затем, омыв ступни, он сел со скрещенными ногами и вошел в состояние обретения плода архатства.
Во время, определенное им заранее, он вышел из состояния сосредоточенности и такая мысль возникла у него: "Уходят ли первыми в окончательную нирвану Пробужденные или их главные ученики?" И он увидел, что первыми уходят главные ученики. Тогда он исследовал свою собственную жизненную силу и увидел, что ее остаток будет поддерживать его всего одну еще неделю.
Тогда он задался вопросом: "Где будет мой уход?" И он подумал: "Рахула осуществил Париниббану среди божеств тридцати трех, а тхера Кондання Понявший – на озере Чхадданта. Где тогда будет мое место?"
Продумывая это повторно, он вспомнил свою мать и к нему пришла мысль: "Хотя она – мать семерых архатов, нет у нее веры в Будду, Дхамму и Сангху. Есть ли у нее внутренние условия для обретения веры или нет?"
Исследуя это, он распознал, что у нее есть условия для постижения пути вступления в поток. Тогда он спросил себя: "От чьего поучения может она постичь истину?"
И он увидел, что ни от чьего либо, как от его собственного поучения Дхамме может это случиться. И вслед за этим пришла мысль: "Если сейчас я останусь безразличным, люди скажут: "Сарипутта был помощником столь многим. Например в день, когда он давал учение божествам Спокойного Ума, большое количество божеств достигло архатства, а еще больше обрело первые три пути; а в других случаях многие достигали вступления в поток, и тысячи семейств перерождались на небесах после того, как тхера вдохновлял их радостной верой в три драгоценности. И, несмотря на это, он не мог устранить ложные взгляды собственной матери. Так люди смогут говорить обо мне. Поэтому я освобожу мою мать от ее ложных взглядов и совершу свой уход в той самой каморке, где и родился."1)
Приняв такое решение, тхера подумал, "Сегодня же я попрошу благословения у Учителя и после этого отправлюсь в Налаку". И, позвав тхеру Чунду, который был его служкой, он сказал: "Друг Чунда, пожалуйста, попроси нашу группу из пятисот монахов взять свои чаши и одежды, потому что я собираюсь идти в Налаку." И тхера Чунда, сделал, как ему было сказано.
Монахи привели свои жилища в порядок, взяли чаши и одежды и предстали перед тхерой Сарипуттой. Он, в свою очередь, убрал свое жилище и подмел место, где обычно проводил день. Затем, стоя у ворот, он обернулся на это место и подумал: "Вижу это в последний раз. Возвращения не будет".
После этого вместе с пятьюстами монахами он пришел к Благословенному, поприветствовал его и сказал: Пусть, о Учитель, Благословенный позволит, пусть Пробужденный благословит: пришло время моего окончательного ухода, я отпустил жизненную силу."
Тогда, как говорят тексты, если бы Будда ответил: "Ты можешь уйти", то жестокосердые сторонники ложных учений сказали бы, что он восхваляет смерть, а если бы он ответил: "Не уходи", то они сказали бы, что он превозносит продление круга существования. Поэтому Благословенный не сказал ни так, ни так, но спросил: "Где произойдет твой окончательный уход?"
Почтенный Сарипутта ответил: "В стране Магадхе, в деревне под названием Налака, в каморке, где я родился, я осуществлю уход."
Тогда Благословенный сказал: "Делай, Сарипутта то, что считаешь своевременным. Но твои старшие и младшие братья по Сангхе больше не смогут встретить такого монаха, как ты. Дай им еще раз поучение в Дхамме."
Тогда великий тхера преподал учение со всем своим искусством, нисходя к мирской истине и снова восходя, и снова спускаясь, он раскрыл Дхамму прямо и в образах (притчах). И когда он закончил поучение, то припал к ногам Господина, обнял их, и сказал: "Чтобы служить этим стопам, я осуществлял парамиты Бессчетную кальпу и сто тысяч кальп. Желание моего сердца исполнилось. Отныне и впредь мы больше не встретимся, наша тесная связь закончилась.2) Град Ниббаны, нестареющий, неумирающий, мирный, счастливый, утишающий жар, безопасный, в который вступили сотни тысяч Будд – я также вступлю в него вскоре.
Если какое-нибудь мое дело или слово было неприятным для тебя, Господин, пусть Благословенный простит меня! Пришло мне время идти."
Раньше Будда уже отвечал на такое словами: "Нет ничего в деле или слове, в чем бы мне следовало упрекнуть тебя, Сарипутта. Потому что ты учен, Сарипутта, огромной мудрости, широкой и яркой, быстрой, острой и проницательной мудрости."
И сейчас он ответил так же: "Я прощаю тебя, Сарипутта. Однако не было ни единого твоего дела или слова, которое было бы неприятно мне. Делай, Сарипутта то, что считаешь своевременным."
Отсюда мы видим, что в тех немногих случаях, в которых Учитель, казалось бы, упрекал своего главного ученика, он не был недоволен им каким-либо образом, но скорее указывал на другой подход к ситуации, другой взгляд на проблему.
Сразу после того, как учитель дал разрешение и почтенный Сарипутта поднялся на ноги после выражения почтения, Великая Земля вскрикнула и одним могучим толчком содрогнулась до самых водных границ. Как будто Великая Земля желала сказать: "Хотя я ношу на себе эти извилистые горные цепи с горой Меру, круговую стену гор (чаккавала) и Гималаи, сегодня я не могу выдержать столь великого накопления заслуг." И могучий гром расколол небо и хлынул ливень.
Тогда Благословенный подумал: "Сейчас я позволю Полководцу Дхаммы удалиться." И он встал с сиденья Закона, подошел к благоухающей келье и встал там на плиту из самоцветов. Трижды почтенный Сарипутта обошел келью, оставляя ее по правую сторону, и поклонился в четырех местах. И такая мысль была в его уме: "Бессчетную кальпу и сто тысяч кальп тому назад я упал к ногам Будды Аномадасси и выразил пожелание увидеть тебя. Это пожелание было исполнено и я увидел тебя. При первой встрече я увидел тебя впервые, сейчас – в последний раз и больше не увижу." И со сложенными в приветствии руками он удалился, оставаясь лицом к Благословенному, пока мог видеть его. И еще раз Великая Земля, не в силах вынести это, содрогнулась до самых своих водных пределов.
Тогда Благословенный обратился к стоящим вокруг монахам: "Идите, монахи. Проводите вашего старшего брата." С этими словами четыре собрания последователей сразу покинули рощу Джета, оставив Благословенного одного. Жители Саваттхи также, услышав новость, шли из города бесконечным потоком с цветами и благовониями в руках и с влажными волосами (знак траура), они провожали тхеру, причитая и плача.
Почтенный Сарипутта тогда, увещевал толпу, сказав: "Это – дорога, которой никому не избежать," – и попросил их вернуться обратно. Монахам, которые сопровождали его, он сказал: "Теперь вы можете вернуться. Не оставляйте в небрежении Учителя."
Так он заставил их вернуться и только с группой своих учеников продолжал свой путь. Однако некоторые люди все еще следовали за ним, причитая: "Раньше наш досточтимый уходил в путешествия и затем возвращался. Но это путешествие – без возврата." Им тхера сказал: "Бодрствуйте, друзья! Такова в действительности природа всего составленного и обусловленного." И он заставил их повернуть назад.
В течение путешествия Сарипутта проводил вечер и ночь там, где останавливался и таким образом за неделю он дал многим людям счастливую возможность в последний раз увидеть его. Достигнув деревни Налака к вечеру, он остановился возле баньянового дерева у ворот деревни. Случилось так, что в это время племянник тхеры по имени Упаревата вышел из деревни и увидел почтенного Сарипутту. Он приблизился к тхере, поприветствовал его и остался стоять.
Тхера спросил его: "Твоя бабушка дома?" "Да, почтенный," – ответил он. "Тогда пойди и скажи ей о нашем приходе," – сказал тхера. "А если она спросит, зачем я пришел, скажи, что я остановлюсь в деревне на один день и попроси ее приготовить для меня комнату, гдя я родился, и разместить пятьсот монахов."
Упаревата пошел к своей бабушке и сказал: "Бабушка, мой дядя пришел."
"Где он сейчас?" – спросила она.
– У деревенских ворот.
– Он один или кто-то ещё пришел с ним?
– С ним пришло пятьсот монахов.
И когда она спросила его: "Зачем он пришел?", он передал ей слова, которые тхера сказал ему. Тогда она подумала: "Почему он просит меня разместить столь многих? Став монахом в юности, не хочет ли он в старости снова стать мирянином?" Но она приготовила комнату для тхеры и помещения для монахов, зажгла факелы для освещения и затем послала за тхерой.
Тогда почтенный Сарипутта, сопровождаемый монахами, поднялся на террасу дома и вошел в комнату, где родился. Сев, он попросил монахов разойтись по своим помещениям. Лишь только они ушли, тяжелая болезнь, дизентерия, обрушилась на тхеру и он почувствовал жестокие боли. Только приносили один горшок, как другой выносили. Госпожа брахманка подумала: "Дела моего сына не слишком хороши," и она стояла, прислонившись к двери своей комнаты.
И тогда, как сообщают тексты, четыре Великих Небесных Владыки3) спросили сами себя: "Где он может быть сейчас, Полководец Учения?" И они узнали, что он в Налаке, комнате, где родился, на ложе окончательного ухода. "Пойдемте в последний раз увидим его," – сказали они.
Когда они оказались в комнате, то поприветствовали тхеру и остались стоять.
– Кто вы? – спросил тхера.
– Мы – четыре Небесных Владыки, почтенный.
– Зачем вы пришли?
– Мы хотим ухаживать за тобой во время болезни.
– Пусть будет, как есть, – сказал Сарипутта, – здесь есть, кому ухаживать. Вы можете идти.
Когда они удалились, таким же образом пришел Сакка, царь богов, а после него – Великий Брахма и всех их тхера отпустил таким же образом.
Госпожа брахманка, увидев как приходили и ушли эти божества, спросила себя: "Кто бы это могли быть, те кто пришли и выразил почтение моему сыну, а затем ушли?" И она подошла к двери тхеры и спросила почтенного Чунду о новостях о состоянии тхеры. Чунда передал ее вопрос тхере, сказав ему: "Великая упасика пришла."
Почтенный Сарипутта спросил ее: "Почему ты пришла в такой неурочный час?
– Увидеть тебя, дорогой, – ответила она, – скажи, кто были те, которые приходили первыми?
– Четыре Великих Небесных Владыки, упасика.
– Тогда ты более велик, чем они? – спросила она.
– Они – как служки при монастыре, – сказал тхера, – с момента, когда наш Учитель родился, они стояли над ним, защищая его с мечами в руках.
– Когда они ушли, кто был тот, кто пришел потом?
– Это был Сакка, царь богов.
– Тогда, дорогой, ты более велик, чем царь богов?
– Он – как послушник, который носит вещи монаха, – ответил Сарипутта, – Когда наш Учитель вернулся с небес тридцати трех (Таватимса), Сакка взял его чашу и накидку и спустился на землю вместе с ним.
– И когда Сакка ушел, кто приходил после него, заполнив сиянием всю комнату?
– Упасика, это был твой господин и владыка, Великий Брахма.
– Тогда, сын, ты более велик, чем мой владыка, Великий Брахма?
– Да, упасика. Когда наш Учитель родился, говорят, что четыре Великих Брахмы принимали Махасатту в золотую колыбель.
Услышав это, госпожа брахманка подумала: "Если такова сила моего сына, какой должна быть чудесная сила его господина и владыки?" И когда она думала это, внезапно пятеричная радость родилась в ней, заполнив всё ее тело.
Тхера подумал: "Радость и счастье возникли у моей матери. Сейчас – время преподать ей Дхамму." И он сказал: "О чем ты думаешь, упасика?"
– Я думаю, – ответила она, – если таковы достоинства моего сына, каков же его учитель?"
Почтенный Сарипутта ответил: "В момент рождения моего учителя, великого оставления (мирской жизни), достижения пробуждения и первого поворота колеса Дхаммы – во всех этих случаях десять тысяч миров вздрогнули и сотряслись. Нет равного ему в поведении, сосредоточенности, мудрости, освобождении и в знании-видении освобождения." И затем он объяснил ей в деталях слова выражения почтения: "Действительно таков Благословенный..." (Iti pi so Bhagava...). И так он преподнес ей изложение Дхаммы, основанное на достоинствах Будды.
Когда беседа о Дхамме, преподанная ее любимым сыном, была закончена, госпожа брахманка твердо укрепилась в обретении плода вхождения в поток и она сказала: "О, дорогой мой Упатисса, почему ты так поступал? Почему все эти годы ты не пролил на меня эту амврозию (знание бессмертия)?"
Тхера подумал: "Теперь я отдал моей матери брахманке Рупа-Сари долг за то, что она вырастила меня. Этого должно быть достаточно." И он отпустил ее со словами: "Теперь ты можешь идти, упасика."
Когда она ушла, он спросил: "Который час, Чунда?"
– Почтенный, начинается рассвет.
Тогда тхера сказал: "Пусть община монахов соберется."
Когда монахи собрались, он сказал Чунде: "Подними меня в сидячее положение." И Чунда сделал это.
Тогда тхера обратился к монахам со словами: "Сорок четыре года я жил и странствовал с вами, братья. Если какое-нибудь мое дело или слово было неприятным для вас, простите, братья."
И они ответили: "Почтенный, ни малейшей неприятности никогда не исходило от тебя для нас, которые следовали за тобой нераздельно, как тень. Но ты, почтенный прости нас."
После этого тхера обернулся накидкой, закрыл ей свое лицо и лег на правый бок. Затем, точно так же как и Учитель позднее сделает при своей Махапариниббане, он вступил в девять последовательных состояний дхьяны в прямом и обратном порядке и, снова начав с первой дхьяны, он дошел до четвертой. И в момент, когда он вступил в нее, как раз когда край солнца показался над горизонтом, он ушел в Ниббана-дхату, в которой нет и остатка привязанности.
Это было в день полнолуния месяца Каттика, по солнечному календарю – между октябрем и ноябрем.
Госпожа брахманка в своей комнате подумала: "Как там мой сын? Он ничего не говорит." Она встала и, войдя в комнату тхеры, стала растирать ему ноги. Затем, увидев, что он уже умер, она упала к его ногам, громко восклицая: "О, дорогой мой сын, раньше мы не знали о твоих достоинствах. Поэтому мы не кормили в своем доме сотен монахов. Мы не построили много монастырей! И не накопили заслуг." И так она плакала до восхода солнца.
Когда встало солнце, она послала за ювелирами, открыла сокровищницу и отвесила на больших весах несколько горшков золота. Она отдала это золото ювелирам, распорядившись изготовить погребальные украшения. В центре деревни ею был воздвигнут деревянный павильон . Посреди павильона была сделана большая конструкция с остроконечной крышей, окруженная парапетом из золотых колонн и арок. Затем началась погребальная церемония, в которой смешались люди и божества.
После того, как огромное собрание людей исполняло священные обряды целую неделю, из множества видов благоухающих деревьев был сложен погребальный костер. Тело почтенного Сарипутты положили на костер и подожгли дрова пучками корней дерева усира. Всю ночь сожжения собравшимся читали проповеди Дхаммы. В конце тхера Ануруддха погасил пламя благовонной водой. Тхера Чунда собрал останки (шарира) и завернул их в чистую ткань.
Затем тхера Чунда подумал: "Больше не могу медлить. Я должен рассказать Будде об окончательном уходе моего старшего брата, почтенного Сарипутты, Полководца Дхаммы." Он взял ткань с останками, чашу и одежду Сарипутты и пошел в Саваттхи, останавливаясь лишь на одну ночь на каждом переходе.
Примечания переводчика:
1) Почему Сарипутта подумал о том, что смогут говорить о нем люди? Сарипутта ведь архат, у которого самолюбие вырвано с корнем. Помочь понять этот эпизод может аналогичная история об уходе Конданньи-понявшего. О нем повествуется, что последние годы жизни он проводил в уединенном месте, вдалеке от Будды и общины. Перед уходом он также посетил Будду и получил его благословение. Когда он подходил к Будде, который сидел в окружении большого собрания монахов, то подумал так: "многие молодые монахи не знают меня и могут подумать "кто этот сморщенный ветхий старик?" Если они подумают так, то это принесет им ущерб." (дурные мысли о достойном приносят дурные плоды). Поэтому он назвал себя. Легко понять, что Сарипутта также позаботился о благе многих других людей, как и о благе своей матери. Назад
2) В Упатисса сутте (СН. 21.2) Сарипутта ясно и однозначно говорит, что никакие изменения даже в Учителе не вызвали бы у него печали, скорби, боли, страдания или разочарования. Поэтому нужно понимать, что преданность и восхищение по отношению к Будде не означают при этом привязанности какого-либо рода. Назад
3) Четыре небесных владыки – божества, хранители четырех сторон света: Дхатараккха, Вирулхака, Вирупака и Кубера. Назад