Это было в Саваттхи.

— Монахи, я расскажу вам о беспокойстве, связанном с присвоением, и об отсутствии беспокойства, связанном с отутствием присвоения. Слушайте внимательно, я буду говорить.

— Да, досточтимый, — согласно ответили Благословенному монахи.

Благословенный сказал:

Sāvatthinidānaṃ. ‘‘Upādāparitassanañca vo, bhikkhave, desessāmi anupādāaparitassanañca. Taṃ suṇātha, sādhukaṃ manasi karotha; bhāsissāmī’’ti. ‘‘Evaṃ, bhante’’ti, kho te bhikkhū bhagavato paccassosuṃ. Bhagavā etadavoca –

— И как, монахи, происходит беспокойство, связанное с присвоением? При этом, монахи, необученный простолюдин, который не понимает Благородных, не разбирается в учении Благородных, не обучен учению Благородных; не понимает праведных людей, не разбирается в учении праведных, не обучен учению праведных людей, – считает тело собой, или себя обладающим телом, или тело находящимся в себе, или себя находящимся в теле.¹ И это его тело меняется и становится другим. При таком изменении и смене тела сознание подстраивается под изменения тела. Такая подстройка сознания под изменения тела порождает возникновение (неумелых) способов поведения², а так же беспокойство, которые захватывают ум. Из-за захваченности ими ума он пребывает в состоянии боязни, досады, томительного ожидания, и беспокоится в связи с присвоением.

‘‘Kathañca, bhikkhave, upādāparitassanā hoti? Idha, bhikkhave, assutavā puthujjano ariyānaṃ adassāvī ariyadhammassa akovido ariyadhamme avinīto, sappurisānaṃ adassāvī sappurisadhammassa akovido sappurisadhamme avinīto rūpaṃ attato samanupassati, rūpavantaṃ vā attānaṃ; attani vā rūpaṃ, rūpasmiṃ vā attānaṃ. Tassa taṃ rūpaṃ vipariṇamati aññathā hoti. Tassa rūpavipariṇāmaññathābhāvā rūpavipariṇāmānuparivatti viññāṇaṃ hoti. Tassa rūpavipariṇāmānuparivattijā paritassanā dhammasamuppādā cittaṃ pariyādāya tiṭṭhanti. Cetaso pariyādānā uttāsavā ca hoti vighātavā ca apekkhavā ca upādāya ca paritassati.

Он считает ощущение ... распознавание ... воления ... сознание собой, или себя обладающим сознанием, или сознание находящимся в себе, или себя находящимся в сознании. И это его сознание меняется и становится другим. При таком изменении и смене сознания сознание подстраивается под изменения сознания. Такая подстройка сознания под изменения сознания порождает возникновение (неумелых) способов поведения², а так же беспокойство, которые захватывают ум. Из-за захваченности ими ума он пребывает в состоянии боязни, досады, томительного ожидания, и беспокоится в связи с присвоением. Вот так, монахи, происходит беспокойство в связи с присвоением.

‘‘Vedanaṃ attato samanupassati…pe… saññaṃ attato samanupassati…pe… saṅkhāre…pe… viññāṇaṃ attato samanupassati, viññāṇavantaṃ vā attānaṃ; attani vā viññāṇaṃ, viññāṇasmiṃ vā attānaṃ. Tassa taṃ viññāṇaṃ vipariṇamati aññathā hoti. Tassa viññāṇavipariṇāmaññathābhāvā viññāṇavipariṇāmānuparivatti viññāṇaṃ hoti. Tassa viññāṇavipariṇāmānuparivattijā paritassanā dhammasamuppādā cittaṃ pariyādāya tiṭṭhanti. Cetaso pariyādānā uttāsavā ca hoti vighātavā ca apekkhavā ca upādāya ca paritassati. Evaṃ kho, bhikkhave, upādāparitassanā hoti.

— И как, монахи, происходит отсутствие беспокойства, связанное с отсутствием присвоения? При этом, монахи, обученный ученик Благородных, который понимает Благородных, разбирается в учении Благородных, обучен учению Благородных; понимает праведных людей, разбирается в учении праведных, обучен учению праведных людей, – не считает тело собой, или себя обладающим телом, или тело находящимся в себе, или себя находящимся в теле. И это его тело меняется и становится другим. При таком изменении и смене тела сознание не подстраивается под изменения тела. Без подстройки сознания под изменения тела не порождается возникновение (неумелых) способов поведения, а так же беспокойство, которые захватывают ум. Без захваченности ими ума он не пребывает в состоянии боязни, досады, томительного ожидания, и не беспокоится благодаря отсутствию присвоения.

‘‘Kathañca, bhikkhave, anupādāaparitassanā hoti? Idha, bhikkhave, sutavā ariyasāvako ariyānaṃ dassāvī ariyadhammassa kovido ariyadhamme suvinīto, sappurisānaṃ dassāvī sappurisadhammassa kovido sappurisadhamme suvinīto na rūpaṃ attato samanupassati, na rūpavantaṃ vā attānaṃ; na attani vā rūpaṃ, na rūpasmiṃ vā attānaṃ. Tassa taṃ rūpaṃ vipariṇamati aññathā hoti. Tassa rūpavipariṇāmaññathābhāvā na rūpavipariṇāmānuparivatti viññāṇaṃ hoti. Tassa na rūpavipariṇāmānuparivattijā paritassanā dhammasamuppādā cittaṃ pariyādāya tiṭṭhanti. Cetaso apariyādānā na cevuttāsavā hoti na ca vighātavā na ca apekkhavā, anupādāya ca na paritassati.

Он не считает ощущение ... распознавание ... воления ... сознание собой, или себя обладающим сознанием, или сознание находящимся в себе, или себя находящимся в сознании. И это его сознание меняется и становится другим. При таком изменении и смене сознания сознание не подстраивается под изменения сознания. Без подстройки сознания под изменения сознания не порождается возникновение (неумелых) способов поведения, а так же беспокойство, которые захватывают ум. Без захваченности ими ума он не пребывает в состоянии боязни, досады, томительного ожидания, и не беспокоится благодаря отсутствию присвоения. Вот так, монахи, из-за отсутствия присвоения происходит отсутствие беспокойства

‘‘Na vedanaṃ …pe… na saññaṃ…pe… na saṅkhāre …pe… na viññāṇaṃ attato samanupassati, na viññāṇavantaṃ vā attānaṃ; na attani vā viññāṇaṃ, na viññāṇasmiṃ vā attānaṃ. Tassa taṃ viññāṇaṃ vipariṇamati aññathā hoti. Tassa viññāṇavipariṇāmaññathābhāvā na viññāṇavipariṇāmānuparivatti viññāṇaṃ hoti. Tassa na viññāṇavipariṇāmānuparivattijā paritassanā dhammasamuppādā cittaṃ pariyādāya tiṭṭhanti. Cetaso apariyādānā na cevuttāsavā hoti na ca vighātavā na ca apekkhavā, anupādāya ca na paritassati. Evaṃ kho, bhikkhave, anupādā aparitassanaṃ hotī’’ti.